Варин неловко огляделся, сжимая в потной руке рукоятку из слоновой кости.
— Я не нанесу раны, какую не мог бы вылечить сам.
— Благодарю. — Дункан стащил через голову рубаху и передал ее Моргану, который повесил ее на спинку кресла, где недавно сидел Келсон. Лицо священника, стоявшего перед Варином, побелело, но страха в его глазах не было.
Варин приблизился, держа кинжал на уровне пояса, осторожно, неохотно, словно боялся, что враг вот-вот, к его ужасу, просто исчезнет. У него мелькнула мысль, что он имеет возможность убить хотя бы этого одного Дерини, но тут же отбросил эту мысль; нет, ему нужно убедиться, что эти Дерини лгут, не могут они владеть даром исцеления.
Подойдя к Дункану на расстояние вытянутой руки, он остановился и с трудом заставил себя посмотреть в спокойные голубые глаза, а затем оглядел священника с ног до головы. Дункан редко бывал на солнце, и тело у него, словно у женщины, было бледное, как слоновая кость, но на этом сходство кончалось. Он был крепок, широкоплеч, с лоснящимися тугими мышцами. Слева под грудью виднелся небольшой шрам, и еще один — на бицепсе правой руки; очевидно, эти шрамы были получены им в юности, во время учебных боев.
Варин медленно поднял кинжал до уровня глаз и слегка коснулся клинком левого плеча Дункана. Священник не вздрогнул от прикосновения стали, но Варин больше не смог заставить себя посмотреть ему в глаза.
— Делайте же то, что должны сделать, — шепнул Дункан, готовясь принять удар.
Глава XVI
«Ты испытал меня и знаешь…»[36]
Дункан почувствовал острую, жгучую боль в левом плече, а затем судорога сотрясла все его тело. Он еще был в сознании, и от него не ускользнули ни безумный блеск в глазах Варина, ни встревоженный вскрик Келсона, ни то, как заботливо поддержал его за плечи Аларик, когда он начал тяжело оседать.
Потом Дункан впал в забытье и не видел, как Морган резко подскочил к Варину, гневно сверкая глазами, как Варин отшатнулся, поняв, что он натворил.
Дункан пришел в себя и почувствовал пальцы Аларика на кинжале, пронзившем его плечо, почувствовал надежную руку друга, поддерживающую его голову. Все отступили от них, кроме Варина — он по-прежнему стоял рядом. Аларик наклонился, заглянул в глаза кузену, шепча что-то при этом, но Дункан не мог разобрать слов.
— Дункан? Дункан, ты меня слышишь? Черт вас подери, Варин, вы перестарались. Дункан, это я, Аларик. Послушай меня!
Усилием воли Дункану удалось сосредоточиться и разобрать эти обращенные к нему слова. Он моргнул и, как ему казалось, целую вечность смотрел на кузена, а затем слабо кивнул. У него не было сил отвернуть голову, а перед глазами торчала украшенная слоновой костью рукоятка небольшого кинжала Варина, и Дункан стал рассматривать завитки и бороздки на ней.
Тут Аларик опять заглянул ему в глаза, и Дункана охватил покой, когда кузен положил руку ему на лоб.
— Рана тяжелая, Дункан, — прошептал золотоволосый Дерини, глядя ему в глаза. — Мне понадобится твоя помощь. Если можешь, то я бы хотел, чтобы ты все это время был в сознании. Я не уверен, что справлюсь один.
Дункан слегка повернул голову и снова посмотрел на кинжал, прижавшись щекой к руке кузена.
— Начинай, — шепнул он. — Я постараюсь.
Он увидел, как Аларик утвердительно прикрыл глаза, почувствовал, как руки кузена приподняли его так, что голова его оказалась на груди Аларика. Морган приготовился остановить кровотечение левой рукой, как только правой вытащит из раны клинок. Дункан поднес здоровую руку к левой ладони Аларика, готовый в меру сил помочь ему, и приготовился к новому всплеску боли, который, он знал, последует, как только извлекут кинжал.
— Ну давай же, — пробормотал он.
Вдруг Дункан почувствовал, как металл царапнул по кости, как сталь обожгла мышцы, сухожилия, нервы, плечо его залила кровь, хлынувшая из раны. Аларик быстро зажал рану ладонью, Дункан наложил свою ладонь сверху и сразу ощутил, как сквозь пальцы сочится горячая кровь. В это время его сознание соприкоснулось с сознанием кузена — смягчающим, успокаивающим, поглощающим боль.
Боль отступила, Дункан смог открыть глаза и заглянуть в бездонные серые глаза Аларика. Связь между ними установилась в одно мгновение, и их мысли переплелись между собой крепче, чем могли бы переплестись руки.
Затем оба — и Аларик, и Дункан — снова закрыли глаза, чтобы сосредоточиться, и вскоре у Дункана возникло ощущение, что он слышит, но не ушами, а как-то иначе, глубокий мелодичный звон. Их взаимосвязь окрепла, и всепроникающее чувство покоя охватило его, словно некая призрачная рука, бесформенная и бесплотная, легла на его воспаленное чело. На какое-то мгновение ему показалось, что к их с Морганом усилиям присоединились еще чьи-то усилия того, кого он никогда раньше не видел и не слышал. Потом боль совсем прошла, кровотечение остановилось. Дункан открыл глаза и сразу увидел склонившуюся над ним золотую голову Аларика, и почувствовал, что связь между ними растаяла. Слегка тронув руку Моргана, когда тот открыл глаза, Дункан приподнял голову, чтобы видеть свое плечо, залитое кровью. Аларик все еще прижимал окровавленную ладонь к руке кузена. Наконец он убрал ее — раны не было!
Там, где вошло лезвие, на коже осталась тонкая, еле заметная линия, да и та быстро исчезала. Даже кровь, что так обильно текла из раны, куда-то пропала, в крови были только ладони того и другого. Дункан поднял голову, взглянул на Аларика и снова уронил голову ему на плечо, чтобы впервые взглянуть на окружающих их зрителей. Ближе всех стоял Варин — бледный, с лицом, искаженным благоговейным страхом, за ним — Келсон и Кардиель, а в стороне толпились люди Варина с испуганными лицами. Дункан устало улыбнулся и, медленно опустив исцеленную руку, снова взглянул на кузена.
— Ну спасибо, — пробормотал он.
Аларик улыбнулся и поддержал Дункана, помогая ему сесть.
— Ну что, Варин, — заговорил он, — довольно с вас того, что вы видели? Согласитесь, если дар исцеления и впрямь даруется Богом, то от Него он достался и Дерини?
Бледный Варин изумленно покачал головой.
— Не может быть! Дерини не могут исцелять. Да, но ты-то исцелил. Значит, этот дар подвластен могуществу Дерини. А тот, кто исцеляет…
Голос его прервался, потому что Варин окончательно запутался, и он побледнел бы, наверное, еще больше, если бы это было возможно. Морган увидел, что наконец достиг того результата, к которому стремился. С понимающей улыбкой он помог Дункану подняться и приблизился к Варину.
— Да, Варин, вы должны взглянуть правде в глаза, — спокойно сказал он. — Если бы то, что я скажу, вам сказали раньше, вы бы и слушать не стали. Но теперь-то вы, может быть, сможете трезво оценить услышанное. Мы думаем, что, возможно, вы тоже Дерини.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
